Лес звенел от птичьих трелей. Солнечные лучи, пробиваясь сквозь кроны деревьев, “зайчиками” ложились на узкую тропинку, по которой шла Алиса. Утренняя прохлада ещё не сменилась дневной духотой. Где-то поблизости журчал ручей.

Алисе тропинка была незнакома, но это её нисколько не смущало. Кто-то ей сказал, что эта еле заметная дорожка приведёт её на ромашковую поляну. А так как ромашки были самыми любимыми цветами Алисы, то она, недолго думая, отправилась собственными глазами посмотреть на это великолепие.

“Ромашковое поле. Облако из грёз!” — думала Алиса, предвкушая восторг от того, что очень скоро должна была увидеть. Тропка змейкой вильнула влево, обогнула могучий дуб и оборвалась. “Здесь!” — чуть не воскликнула Алиса. Осторожно раздвигая руками буйно разросшиеся заросли дикой малины, девушка вышла на огромную поляну и, удивлённая, остановилась.

“Может быть, я, как всегда, всё перепутала, вот и попала не туда, куда хотела?” Алиса в растерянности огляделась вокруг, и только тут до неё дошло, что перед ней на маленькой, будто подстриженной газонокосилкой, траве лежит шахматная доска. Опешив, девушка несколько секунд просто смотрела на творение неизвестного автора, не понимая, кому и зачем пришла в голову сумасшедшая идея создать эту вещь столь невиданных размеров и поместить её посреди леса. Придя в себя, Алиса решила рассмотреть доску поближе.

Шахматная доска в высоту была примерно полтора метра, а в длину и ширину… неизвестно, так как, подойдя вплотную, Алиса обнаружила, что ни справа, ни слева, ни перед собой она больше не видела деревьев, окружающих поляну: доска поглотила всё пространство. “Значит, она бесконечная, — отрешённо подумала Алиса. — Интересно, а что там?” И она, подтянувшись, забралась на само шахматное поле. Но ничего примечательного там не оказалось: бесконечно вдаль простиралась шахматная доска, отражая своей лакированной деревянной поверхностью солнечные лучи. Лишь позади Алисы была ровная, словно обрезанная ножом, полоса леса, но она почему-то казалась бесконечно далёкой.

“А где же фигуры?” — подумала Алиса и тут же чуть не оглохла от гула людских голосов: “фигуры” появились мгновенно и выглядели как-то странно. На первый взгляд это были самые обыкновенные люди в среднем от семнадцати до сорока лет, но одеты они были в костюмы XVIII века.

С изумлением разглядывая пёструю толпу (“Я что, на ролевую игру попала?”), Алиса не сразу заметила, что и на ней вместо светло-зелёного сарафанчика надето тёмно-вишнёвое, расшитое золотом и розовым жемчугом, тяжёлое бархатное платье концаXVIII века. “Французское” — почему-то сразу решила Алиса. На её запястье висел веер из слоновой кости с искусной тонкой резьбой, отчего был похож на кружево. Как только девушка заметила его, она тут же почувствовала, как ей жарко и неудобно в платье, и, раскрыв веер, начала им осторожно (“Мало ли что?”) обмахиваться.

Тем временем окружающие люди, не обращая ни малейшего внимания на Алису, продолжали общаться. То там, то здесь слышался женский смех. Кавалеры расточали дамам вычурные комплименты, а те, в свою очередь, жеманно подавали для поцелуя закованные в перстни ручки и томно прятали за веерами лица. Казалось, все чего-то ждали, стараясь развлечься светской беседой.

Алиса заметила одну странную особенность — как бы оживлённо ни вели себя эти люди, они не сходили со своих клеток, на которых так внезапно материализовались. Более того, занимаемые ими клетки были чёрного цвета, белые — были пусты. Посмотрев себе под ноги, Алиса почти не удивилась, увидев, что тоже стоит на чёрном, площадью метр на метр, квадрате. Единственное, ей не понравилось, что она стоит на самом краю доски, но, оглядевшись, она поняла, что ей больше негде встать, потому что все остальные чёрные клеточки, на сколько хватало глаз, были уже заняты. Перейти на белый квадрат или спрыгнуть с доски она интуитивно поняла, что не сможет.

Минуты тянулись бесконечно долго. От гула людских голосов болела голова, и начинающийся дневной зной казался ещё невыносимее.

Алиса почти не обратила внимания на то, что каким-то образом определила национальную принадлежность каждого из присутствующих на шахматном поле, несмотря на то, что большинство людей находились вне поля её зрения. Ей уже всё это надоело и хотелось только одного — быстрей бы закончился весь этот маскарад, и она была бы свободна.

Внезапно все замолчали, повисла гнетущая тишина. А через мгновение пронёсся тревожный шёпот, всколыхнув толпу, как море в предвестье шторма. Люди, будто их подменили, начали ожесточённо спорить, что-то друг другу доказывая. Этикет был забыт. Каждый доказывал свою правоту на повышенных тонах, не стесняясь в выражениях и жестах.

И только к Алисе никто не повернулся. Не понимая, что произошло, девушка в растерянности смотрела на людей. Кое-где уже завязалась драка. Алисе показалось, что ещё чуть-чуть, и она потеряет сознание. Но постепенно, прислушиваясь к словесным баталиям, Алиса поняла, что скоро начнётся Большая Игра, а так как “фигур” больше, чем нужно для Партии, началось Великое Распределение, и кто не получит “роль”, должен будет уйти с шахматного поля навсегда: это игра Одной Партии, здесь нет места запасным.

Справа от себя Алиса увидела своих друзей и просто хороших знакомых. “И как это я сразу их не заметила?” — удивилась Алиса, но окликать не стала: что-то подсказывало ей, что не стоит обнаруживать своё присутствие, тем более что они в данный момент тоже были заняты Распределением.

Совсем рядом с Алисой одна её знакомая вцепилась в волосы своей соседки по клетке и, грязно ругаясь, кричала, что она и только она должна быть ферзём белых. Соседка её не сдавалась и, в свою очередь, пытаясь расцарапать лицо своей сопернице, визжала: “Я — Королева!!!” Алиса, наблюдая за этой сценой, поймала себя на мысли, что знает, ферзь белых уже выбран — это некая женщина сорока пяти лет, очень красивая и немного грустная. “Ей придётся уйти”, — подумала Алиса про свою знакомую.

Чуть подальше от дерущихся девиц стояла лучшая подруга Алисы Вика. Она ни с кем не спорила, а напротив, стояла спокойно и, казалось, совершенно не замечала происходящего вокруг. “Она уже знает, что станет ладьёй чёрных. И ей это по душе”, — радуясь за подругу, подумала Алиса.

Рядом с Викой стоял Художник. Он тоже ни с кем не вступал в спор, — настолько он был уверен, что будет королём чёрных.

Другой знакомый Алисы с потерянным видом смотрел себе под ноги. “Он никак не может решить, кем быть: конём чёрных или простой пешкой. Да-а, странный ему достался выбор”, — Алиса снова посмотрела на него.

Больше знакомых она не увидела и, невольно, почувствовала себя одинокой.

Время шло, и споры становились всё ожесточённее. А когда кто-то воскликнул, что до конца Распределения осталось пять минут, все словно сошли с ума: каждый спорящий желал остаться на доске любой ценой.

Алиса смотрела на всеобщую тревогу и порождаемый ею хаос, едва заметно улыбаясь: её это всё начинало забавлять. Но вдруг, неожиданно для себя, девушка подумала: “А кем ямогла бы быть в этой Игре? Имею ли я достаточно сил, чтобы быть ферзём? Или то, что я знаю и умею, не годится даже для пешки? И почему только у меня нет противника?..” Алиса в волнении огляделась по сторонам. Нет, никто не слышал, да и не мог услышать её мыслей. Девушка почувствовала, что осталось совсем немного времени, а она так и не решила, кем ей быть.

— До конца Распределения осталась одна минута! — раздался чей-то голос.

“Минута! А я? Как же я? Неужели я никто? Я не могу сама себя выбрать! — Алиса вновь огляделась. — Но ведь это нечестно! Мне не с кем бороться! Я не знаю, кто я!”

Внезапно у неё потемнело в глазах, и земля ушла из-под ног.

Через мгновение она очутилась в полутёмной комнате, стены которой были сплошь уставлены книгами. Алиса сидела в старинном тёмно-бордовом кресле, слева от неё в камине весело потрескивали поленья. Перед ней стоял небольшой столик с шахматной доской и ещё не расставленными фигурами.

Её противником был парень в тёмно-синем свитере года на два-три старше неё. Выражение его лица было самым, что ни на есть, несчастным. Алиса поняла, что это она повинна в его плохом настроении, так как уговорила его сыграть с ней в шахматы, хотя знала, что эта игра ему уже надоела.

Вдруг Алиса почувствовала сильную досаду и на своё желание играть, и на парня, который был безразличен к игре, и на себя, не сумевшую найти более заинтересованного противника; и взмахом руки сбросила все фигуры на пол.

— Не хочу! — воскликнула она, с вызовом посмотрев на парня.

Внезапно краем глаза она заметила какое-то движение на полу и с ужасом поняла, что фигуры живые. Не вполне понимая, что происходит, Алиса смотрела на уже знакомых ей людей, одетых в старинные костюмы. Маленькие фигурки поднимались с пола и поправляли свою одежду. Они были сильно недовольны и сердито друг с другом переговаривались. Среди них была и она, Алиса, точнее её маленькая копия.

С трудом оторвавшись от созерцания столь странной и страшной картины, Алиса посмотрела на парня, желая получить хотя бы от него разумное объяснение происходящего. Но он сам был шокирован не меньше её, и на её вопросительный взгляд только неопределённо покачал головой.

И только тут она поняла весь ужас случившегося: “Я сознательно отказалась от игры. Я отказалась от игры. Что я наделала?..”